Таможенники спросили ее: "Мадам, где ваши драгоценности?" Она сняла туфли и показала на ноги: "Вот они!"
В пятницу исполняется 200 лет со дня рождения Марии Тальони. О легендарной балерине рассказывает знаменитый французский хореограф
Пьер Лакотт, прославившийся реставрациями репертуара Тальони. С Пьером ЛАКОТТОМ специально для "Известий" пообщалась Екатерина НОВИКОВА.
- Когда вы узнали о Марии Тальони?
- Я грезил о ней с самого раннего детства. Она была для меня как Мадонна. Муза. Мечта. Для меня, ребенка, Тальони в образе
Сильфиды была воплощением идеала. И я мечтал, мечтал, мечтал.
- А когда вы обратились к балету "Сильфида" Филиппо Тальони и начали работать над его восстановлением?
- Сначала был фильм. Я начал исследовать архивы, исторические записи, собирать материалы в 1968 году. Фильм был готов в 1971-м, еще до спектакля.
Год спустя по заказу парижской Opera я поставил балет. С Гилен Тесмар в главной роли. А Джеймса исполнял Микаэль Денар. С этим спектаклем мы
объездили весь мир - были в Ленинграде, выступали Москве в Большом театре, в Мексике, в Барселоне, в Греции, в Афинах, в лондонском "Ковент-Гардене".
Я ставил "Сильфиду" в театре Colon в Аргентине, в Токио, в Новосибирске...
Гилен Тесмар танцевала в этом спектакле с Рудольфом Нуреевым на сцене Римской оперы и в Бостоне. Спектакль шел в Финляндии, Чехословакии,
Монте-Карло, в Балете Нанси. А потом я возродил практически весь репертуар Тальони - и "Бабочку", и "Деву Дуная", сам танцевал с Доминик Кальфуни
па-де-де, в 1978 году в балете Касаткиной и Василева поставил на Екатерину Максимову "Натали". В Ленинграде, в Мариинском театре, па-де-де "Бабочка"
танцевали Ирина Колпакова и Сергей Бережной. Для Варшавской оперы возобновил "Цыганку". Фактически вернул к жизни весь ее репертуар, включая еще
"Озеро Фей" на музыку Обера.
- Я слышала, что вы купили архив Марии Тальони?
- Это правда. И мечтаю в этом году написать и опубликовать книгу о ней! (Буду рад, если вы переведете ее на русский.) Ведь вы совершенно правы - это
особый год для балета - год ее юбилея. Мария Тальони - великая балерина и гранд-дама. Она - Паганини балета. То, что она сделала для балета, трудно
переоценить: до нее балет рассматривался как дивертисмент, как развлечение. Именно она внесла на сцену лиризм, заставила людей сопереживать своим
героиням. С ней работал в основном ее отец, он ее страшно муштровал, заставлял делать по три класса в день. Он говорил: "Я хочу, чтобы на твой
танец, не краснея, смотрели и женщины, и девушки".
То, что она танцевала, ставили другие хореографы - в основном ее отец, Филиппо Тальони. Сама она - как балетмейстер - создала только один балет -
"Бабочку" - для своей ученицы Эммы Ливри. Ужасно, что Эмма, будучи совсем молодой, погибла на сцене. Тогда ввели новые газовые лампы, которые
ставили на авансцене, и в качестве меры пожарной безопасности предложили надевать на пачки сверху специальные антивоспламеняющиеся прозрачные
накидки (как бы юбки сверху), но у них был красноватый оттенок, и Эмма Ливри отказалась надевать такую юбку. Во время танца от газа ее пачка
воспламенилась, и она сгорела, подобно мотыльку. По легенде, вокруг ее могилы всегда, в любое время года, порхала белая бабочка. После одного из ее
выступлений Мария Тальони написала Эмме такую записочку: "Заставьте всех позабыть обо мне, но не забывайте меня".
- Тальони боготворили в России.
- Да, несколько сезонов она танцевала в Большом театре в Санкт-Петербурге, который стоял там, где находится теперь консерватория. Когда я был в
Петербурге, я видел дом, где она жила, рядом с Никольским собором. Она уезжала только на 2-3 месяца из России, а потом возвращалась. Однажды на
границе таможенники спросили ее: "Мадам, где ваши драгоценности?" А она сняла туфли и, показав на ноги, сказала: "Вот они!"
Впрочем, в России царская семья довольно щедро одаривала ее подарками, практически после каждого выступления, на котором присутствовали члены
императорской фамилии, ей делались дорогие подарки. Поклонники ее обожали и буквально боготворили во всем мире. После одного выступления даже
выпрягли лошадей и несли ее карету на руках до гостиницы. Она танцевала практически везде, кроме Америки. В Москву ее приглашали трижды, но
обстоятельства складывались так, что, несмотря на ее огромное желание поработать в Москве, расписание никак не позволяло ей это осуществить.
Среди ее поклонников был и Виктор Гюго. После одного из ее выступлений в "Сильфиде" он пришел к ней за кулисы, встал на колени и сказал: "За Ваши
стопы, за Ваши крылья".
- А что для вас самым неожиданным было в тех документах, которые вы приобрели из ее архива?
- Там много любопытного. Ее письма, контракты - в частности, первый контракт с Мариинским театром. Она была женщиной очень умной, умела добиваться
всего, чего хотела. Знала, как обсуждать условия, как настоять на своем. Некоторые ее ответы звучат крайне изящно, например, так: "Милостивый
государь, несмотря на мое огромное желание танцевать у Вас в этом сезоне, я понимаю, что по ряду не зависящих от Вас причин Вы никак не можете
выполнить те условия, которые абсолютно необходимы мне для успешной работы, ввиду чего с огромной горечью и сожалением я вынуждена отклонить Ваше
предложение". Был бы я такой рассудительный, как она, наверное, восстановленный мной по заказу Мариинского театра балет "Ундина" уже давно был бы в
репертуаре этого театра...
- Как вы оцениваете ее вклад в искусство балета?
- Он неоценим. Тальони вывела балет на совершенно новую высоту.
- При этом она не была первой, кто встал на пуанты?
- Нет. Были балерины и до нее, в частности, Истомина в России. Но именно Тальони научилась не просто подниматься и спускаться с пальцев, но
танцевать на пуантах легко, органично, оставаясь грациозной, подвижной. Ее отец на занятиях с ней говорил, что если он только услышит малейший стук
при ее приземлении, то просто умрет от стыда!
- Вы видели ее туфельки?
- Да. Их довольно много сохранилось. Загадка была в том, что все эти туфли совершенно мягкие, без пробки. Но потом, при подробном исследовании,
стало очевидно, что она, вероятно, сама делала носок из ваты, а перед тем как дарить, все снимала. Об этом свидетельствуют капельки клея,
обнаруженные на ее пуантах. Когда Анна Павлова встретилась однажды с внуком Тальони, он попросил ее туфельку. А Павлова сказала: "Я готова, но рядом
с Марией Тальони я ничто". Павлова очень много сделала для балета, она была, наверное, лучшей в свою эпоху. Она продолжила то, что заложила Тальони.
Но Тальони была первой!
- Из всех балетов Тальони, которые вы восстановили, какой вам нравится самому больше всего?
- "Сильфида".
- Вы сразу знали, что главную партию у вас станцует Гилен Тессмар?
- Сразу. Я ставил это на нее. А еще такие интересные совпадения: балет "Сильфида" был создан в 1832 году, а я родился в 1932-м. Премьера балета
прошла 12 марта, а Гилен родилась 18-го.
- Кого особо можно отметить из партнеров Тальони?
- Во время одного из отъездов из Санкт-Петербурга она работала в Швеции и там познакомилась с одним молодым танцовщиком. Она перетащила его в
Россию, он был последним ее партнером - Иогансон. Впоследствии он стал одним из самых известных преподавателей балета в Петербурге. Кстати, с ним
занималась и Ольга Егорова, у которой я учился в Париже. Вот такая тонкая ниточка. Впрочем, читая ее письма, изучая архивы Тальони, ее биографию, ее
творчество, я уже ощущаю, что сроднился с ней. Как будто бы она стала близким для меня человеком.
Не знаю, будут ли что-то делать первые балетные труппы мира в честь ее юбилея. Было бы прекрасно, если бы год ее двухсотлетия Большой отметил
каким-нибудь гала-концертом. Тальони уникальная личность и великая балерина. Она это заслужила.
